Dessar - Падший ангел
Эта песня написана лишь для одного человека.
Но если вы узнаете себя в описанном, то мой Вам поклон…
В серой массе прохожих я увидел его.
Попросил закурить и завёл диалог.
И даже слог хватил его речи.
Поднять мой взгляд и опустить ещё плечи.
О изувечен был судьбою-сукою львицей.
Он сиротою рос, как бриллиант под шлейфом улицы.
Со смелым взглядом говорил это пацан или петух?
Он не любил шлюх, а только женщин двух.
Одна мать – умершая ещё в детстве.
Другая, та одна, что уместилась в сердце.
О матери он по ночам рыдать уже устал.
А где любовь, там и судьба бьёт его снова по ебалу.
В любви разорваны оба, как глаза поэта.
Кто здесь совсем чужой – лишь переписывает это.
Нету кареты тыквенной и мышей-пажей.
Он словно лампа с огоньком, внутри охваченная сажей.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Сказать одно – он ангел падший.
А кто из нас не пал, когда девятый упал?
Когда судьба, и сатана на колени ставил.
Тебя, распятого копьём, под рёбра ранен.
Я поклоняюсь до земли ему душевно.
Он многое сказал, и говорил верно.
И даже я, скептик по натуре верил,
Моими мыслями зеленными его не измерить.
Я написал книгу-роман, только о нём.
В тысячу страниц, лотом переплетён.
Он словно клён, одинокий и гордый.
Горе, грёзы, грохот, гребень горный.
А я покорно, предаюсь стихам,
Скованные рифмы расколот напополам.
Мой крик векам,
Это он мастер, он Гамлет, он Фауст, он Гайдн.
По силе всей власти!
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Нытие, что я несу в бреду.
Только он и я, и сверх люди поймут.
О чём, о ком эти честные строки.
Он тот, а вы лишь те, кто сметает крохи.
Ищёт Познания, а он был с ними рождён.
Присяга всех времён и тысячи имён.
И двух икон его и его утроба.
Был ребёнком – ему пришлось стоять у гроба.
Я не хочу подробно. Да и не стоит.
Тот, кто Живаго читал – поймёт спокойно.
А тот, кто овен – обратно встать в стадо.
И дожидаясь от небес спасительную влагу.
Ему сломить шпагу, но не сломить дух.
Он волк…и воск его печати сух.
Он кричал: «Сука!» судьбе вдогонку.
Высоцкий в памяти с вертолётом, последняя кромка.
Но если вы узнаете себя в описанном, то мой Вам поклон…
В серой массе прохожих я увидел его.
Попросил закурить и завёл диалог.
И даже слог хватил его речи.
Поднять мой взгляд и опустить ещё плечи.
О изувечен был судьбою-сукою львицей.
Он сиротою рос, как бриллиант под шлейфом улицы.
Со смелым взглядом говорил это пацан или петух?
Он не любил шлюх, а только женщин двух.
Одна мать – умершая ещё в детстве.
Другая, та одна, что уместилась в сердце.
О матери он по ночам рыдать уже устал.
А где любовь, там и судьба бьёт его снова по ебалу.
В любви разорваны оба, как глаза поэта.
Кто здесь совсем чужой – лишь переписывает это.
Нету кареты тыквенной и мышей-пажей.
Он словно лампа с огоньком, внутри охваченная сажей.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Сказать одно – он ангел падший.
А кто из нас не пал, когда девятый упал?
Когда судьба, и сатана на колени ставил.
Тебя, распятого копьём, под рёбра ранен.
Я поклоняюсь до земли ему душевно.
Он многое сказал, и говорил верно.
И даже я, скептик по натуре верил,
Моими мыслями зеленными его не измерить.
Я написал книгу-роман, только о нём.
В тысячу страниц, лотом переплетён.
Он словно клён, одинокий и гордый.
Горе, грёзы, грохот, гребень горный.
А я покорно, предаюсь стихам,
Скованные рифмы расколот напополам.
Мой крик векам,
Это он мастер, он Гамлет, он Фауст, он Гайдн.
По силе всей власти!
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза.
Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса.
Нытие, что я несу в бреду.
Только он и я, и сверх люди поймут.
О чём, о ком эти честные строки.
Он тот, а вы лишь те, кто сметает крохи.
Ищёт Познания, а он был с ними рождён.
Присяга всех времён и тысячи имён.
И двух икон его и его утроба.
Был ребёнком – ему пришлось стоять у гроба.
Я не хочу подробно. Да и не стоит.
Тот, кто Живаго читал – поймёт спокойно.
А тот, кто овен – обратно встать в стадо.
И дожидаясь от небес спасительную влагу.
Ему сломить шпагу, но не сломить дух.
Он волк…и воск его печати сух.
Он кричал: «Сука!» судьбе вдогонку.
Высоцкий в памяти с вертолётом, последняя кромка.
Количество просмотров: 72